Пока читайте... Комментарии позже.
Воспоминания о жизни в ГДР 1953-1955 гг
Владимир Разумовский
Памяти своих родителей посвящаю
25 июля 1952 г. моего отца командировали в ГДР. Он был оформлен по линии Министерства внешней торговли СССР в качестве приёмщика заказанного в ГДР технологического оборудования для пищевой промышленности. Вместе с отцом уехала и моя мама, а меня отдали в интернат Минвнешторга, который тогда находился по адресу: Москва, Б.Спасская ул. д.17.
В этом интернате я проучился второй и половину третьего класса. В декабре 1953 г. во время зимних каникул меня и ещё нескольких ребят в сопровождении педагога поездом с Белорусского вокзала отправили к нашим родителям в ГДР.
Мой папа и другие родители встречали нас в Берлине на вокзале Кёпеник. Папа усадил меня в машину и мы поехали в город Галле, где мои родители жили и работали. Это около 200 км к юго-западу от Берлина. Когда мы приехали, то мама встретила меня с неописуемой радостью.
Но советской школы тогда в Галле ещё не было. Поэтому по окончании каникул папа опять отвёз меня в Берлин. Там меня устроили в интернат, находившийся в советском военном городке по адресу: Берлин-Карлсхорст, Rheinsteinstrasse 31-33.
В то время такие интернаты и советские школы были только в двух городах ГДР – Берлине и Хемнице (Карл Маркс Штадт).
Жили в интернате только мальчики. Где был в Берлине интернат для девочек – я не знаю. Там мы спали, питались, делали уроки и проводили досуг. Была небольшая библиотека и настольные игры. Иногда мы ходили в клуб, находившийся недалеко от интерната, где смотрели мультфильмы. Мыться нас водили в баню, которая тоже была неподалёку.
Советская школа № 1 при посольстве СССР (позже переименованная в советскую школу № 113 ГСВГ), куда нас устроили учиться, находилась в 10 минутах ходьбы от интерната. К тому времени в СССР было введено совместное школьное обучение и в нашем классе учились уже и девочки. Школа находилась вне пределов городка Карлсхорст, по другую сторону Treskowallee. В изгороди городка напротив школы была специальная калитка, возле которой дежурил солдат. Через неё он пропускал только советских школьников и учителей.
С нами проводили и культурные мероприятия. Так однажды была организована встреча советских и немецких пионеров в Центральном доме юных пионеров ГДР в районе Лихтенберг. Мы вместе играли, пели, танцевали, обменивались пионерскими галстуками и разными подарками, пользовались скромным бесплатным буфетом. На встрече было около 50 советских школьников, разумеется, не только из нашего интерната, но и проживавших в Берлине со своими родителями.
Краткий репортаж об этой встрече под названием “Wir bleiben Freunde!” (Мы остаёмся друзьями!) был тогда опубликован в журнале “Frau von heute” и я там оказался на одной из фотографий (перед заголовком произведения).
В другой раз мы отправились на автобусе на экскурсию по Берлину. В городе тогда ещё было много развалин, особенно в его центральной части, хотя после войны прошло уже 9 лет. Мы проехали через Александерплатц по Унтер ден Линден до Бранденбургских ворот. С правой стороны у ворот был щит с надписью на русском языке: “Стой! Впереди английский сектор” (Берлинской стены тогда ещё не было). Потом мы посетили Трептов-парк, где нам показали памятник и могилы советских воинов.
В берлинском интернате моим другом был Миша Винниченко. Помню, с каким восхищением мы с ним наблюдали первомайский фейерверк из парка напротив нашего интерната.
Однажды я был свидетелем, как над Карлсхорстом на небольшой высоте пролетел американский военный самолет-разведчик с опознавательными знаками в виде белой звезды и 4-х белых горизонтальных полос. Он делал аэрофотосъёмку нашего военного городка. Многими годами позже я нашел подтверждение этого факта в книге Дж.Бейли, С.Кондрашева и Д.Мерфи “Поле битвы - Берлин”.
После окончания третьего класса в берлинской школе папа приехал за мной в интернат. Мы с ним пообедали в ресторане “Волга”, который находился там же в Карлсхорсте, и уехали в Галле.
Сначала родители хотели отправить меня на лето в советский пионерлагерь в районе г.Росток на Балтийском море, но я категорически отказался.
Город Галле почти не пострадал во Второй Мировой войне. Военных заводов и объектов в городе почти не было, поэтому его не бомбили и не обстреливали из орудий, как некоторые другие немецкие города. Гарнизон фашистских войск, находившийся в Галле, к концу войны был отведён на защиту Берлина. Поэтому американские войска заняли город почти без боя и он сохранился в довоенном виде со своими архитектурными и историческими достопримечательностями. Во исполнение решений Ялтинской конференции 1945 г. и других совместных документов держав-победительниц, г. Галле вместе с землей Саксония-Анхальт перешёл в состав советской оккупационной зоны и впоследствии в ГДР.
Галле известен как место рождения трёх известных немцев: великий композитор Георг Фридрих Гендель (1685 г.), один из ближайших сподвижников Гитлера, обергруппенфюрер СС Рейнхардт Гейдрих (1904 г.) и министр иностранных дел ФРГ с 1974 по 1992 гг. Ганс Дитрих Геншер (1927 г.).
Советский жилой городок находился тогда на улице Ernestusstrasse длиной около 200 м. С западной стороны, с улицы Advokatenweg городок был наглухо закрыт высоким деревянным забором зелёного цвета, а с восточной стороны, с площади Rosa Luxemburg Рlatz и Landesmuseum fur Vorgeschichte (Музея доисторической эпохи) находились будка охраны и шлагбаум. Охраняли городок сначала немецкие полицаи, а потом наши солдаты. На стене одного дома чёрной краской было крупно написано “Ami go home!” (Американцы убирайтесь домой!). Вероятно в 1945 году на этой улице некоторое время находился американский жилой городок. Об этом свидетельствовало и то, что один из наших офицеров в качестве служебного использовал легковой автомобиль “Шевроле” модели 1942 года, оставленный тогда американцами.
Но мои родители сразу по прибытии в ГДР некоторое время жили в гостинице для советских командированных, находившейся на параллельной улице - Reichardtstrasse - территориально не входившей в советский жилой городок. Один раз я был с отцом в этой гостинице, в холле которой он беседовал с каким-то нашим специалистом.
Потом родители получили служебную квартиру на Ernestusstrasse и переехали туда из гостиницы. Все дома были одноподъездными. Мы жили с левой стороны, если смотреть от шлагбаума, в доме № 9 на втором этаже. Во входной двери был электрический замок, а с левой стороны на стене - кнопки вызова. На первом этаже жила другая семья, а под ними, в полуподвале находился пустой гараж. Наша служебная меблированная квартира была 2-х комнатная + кухня + туалет с ванной + большой холл. Вода в ванной нагревалась от газовой горелки. Межкомнатные двери были сдвижными (внутрь стен). Из холла была лестница в квартиру на третьем этаже, но там никто не жил. В одной из пустых комнат я устроил себе стрелковый тир.
Подлинным украшение квартиры были башенные часы, стоявшие в углу гостиной. Каждый час они отмечали благородным боем низкого тона. На ночь папа бой отключал.
Я всегда спал в гостиной на диване. С противоположной стороны окна квартиры выходили в общий на несколько домов сад. У нас был большой балкон с бетонными полом и стенками, также выходивший в сад. Этот сад был заброшен, никто за ним не ухаживал. Там был небольшой детский бассейн-лягушатник, но пустой, без воды. В сад я ходил редко, ничего интересного там не было.
В квартире также имелось пианино и мама решила обучать меня игре на этом инструменте. Она нашла преподавательницу, которую звали Эрнестина Исааковна Вербa. Они с мужем были репатрианты из Марокко (г.Касабланка), собирались вернуться в родную Одессу. Но им сначала предложили пожить и поработать в ГДР. Как она рассказывала, они до войны жили в Париже, но с приходом немцев перебрались в Марокко, которое тогда было французской колонией. Эрнестина Исааковна была очень ухоженная, интеллигентная дама средних лет с изысканными манерами. Её французское прошлое очень чувствовалось.
Центрального отопления в городке тогда не было. Во всех домах и квартирах были печи, находившиеся на кухне. В холодное время года нам привозили бурый уголь в брикетах, который мы хранили в пустом гараже. Моей обязанностью было ходить с ведром за углём в гараж по внутренней лестнице с площадки первого этажа и приносить уголь на кухню.
Тем не менее эта квартира была для нас настоящим раем по сравнению с убогой коммуналкой в Москве на Малой Лубянке, в которую нам пришлось вернуться по окончании командировки в ГДР.
За мусором в городок приезжал немец на телеге, запряженной лошадью, и опустошал контейнеры. В темное время на улице зажигали газовые фонари. Один такой фонарь стоял прямо перед нашим домом.
В городке тогда проживали четыре основные категории советских граждан – армейские офицеры, офицеры КГБ, военные железнодорожники и гражданские лица, командированные от Внешторга, как мой отец.
В городке был клуб, где показывали новые фильмы, устраивались концерты художественной самодеятельность и общие встречи Нового года. Когда смотрели фильмы, то мы, дети, садились, как правило, на полу перед зрительскими креслами. Если фильм был из категории "Детям до 16...",то начальник клуба удалял детей из зала. В фойе клуба находились библиотека и парикмахерская, где работал муж Эрнестины Исааковны, и я у него всегда стригся. В фойе висел также плакат с портретами тогдашних членов Президиума ЦК КПСС - Хрущева, Булганина, Молотова, Ворошилова, Первухина, Сабурова и др.
Кстати о стрижке. С первого по третий класс меня, как и других мальчиков, в соответствии с тогдашним порядком стригли наголо. Но как только папа привёз меня в Галле, то я немного отпустил волосы и стал носить короткую стрижку. После этого я больше никогда не стригся наголо. Вскоре тот устаревший порядок был повсеместно отменён.
На территории городка имелись также городошная и волейбольная площадки. Для детей была карусель.
Иногда мои родители ходили смотреть фильмы в немецкий кинотеатр “Urania”. Я ходил туда с ними раза два-три. Папа переводил нам содержание фильмов. Как-то в воскресенье папа сводил меня на дневное представление для детей в варьете “Steintor”, находившееся неподалеку от моей школы.
15 августа в ГДР отмечали католический праздник Maria Himmelfahrt (Вознесение девы Марии). Это было нечто среднее между Венецианским карнавалом и русскими Святками. Мы с отцом пошли на центральную площадь MarktPlatz и видели как немцы, особенно молодые, одетые во всякие необычные маски и наряды, дурачились, как только можно. Было очень весело.
Советская военная комендатура тогда размещалась недалеко от нашего городка, на Reilstrasse, в солидном 4-х этажном здании. Рота наших солдат часто ходила строем из комендатуры в клуб на просмотр фильмов. Маршируя, солдаты всегда пели одну и ту же песню, которой их научили политработники:
“Стоим на страже всегда, всегда.
А если скажет Страна Труда,
прицелом точным – врага в упор!
Дальневосточная, даёшь отпор!” и т.д.
У папы было 3 служебных машины от разных предприятий, где он принимал оборудование - два автомобиля БМВ-321 и один ЕМВ-340. На БМВ-321 шоферами работали Цаубитцер и Вагнер, а на ЕМВ-340 – Хайдрих – лысый розовощёкий толстяк, родом из судетских немцев.
Предприятия находились не очень далеко от Галле – в городах Ашерслебен, Тале, Зангерхаузен, Зондерхаузен, Цербст и др. Летом я часто ездил вместе с отцом, причём садился всегда на переднем сидении рядом с шофёром. Пока папа был на работе, шофёр куда-то уходил, а я читал в машине какую-нибудь книгу или гулял неподалёку. Из книг, которые я тогда читал, помню: Г.Линьков “Война в тылу врага”, Э.Лёст “Западная марка продолжает падать”, В.Иерусалимский “Рядом с водителем”.
Папа использовал автомобили не только для поездок на предприятия, но и для поездок на охоту, для посещения (вместе со мной и мамой) некоторых достопримечательностей, например, Hexentanzplatz (Танцплощадку для ведьм) на горе Броккен, где по легенде в Вальпургиеву ночь ведьмы со всего мира собираются на шабаш, самую большую в ГДР пещеру Heimkehle и др. Осенью 1954 г. мы ездили на машине на Лейпцигскую ярмарку. На ярмарке среди посетителей я неожиданно увидел нашу учительницу из берлинской школы.
Время от времени папа ездил на одной из своих машин в Берлин в советское торгпредство. Иногда он вместе с шофёром пешком нелегально посещал Западный Берлин. Это было довольно рискованно. Советским гражданам без специального разрешения и в одиночку (без других советских граждан) категорически запрещалось бывать в Западном Берлине. Папа это делал, чтобы купить маме какие-нибудь подарки, которые в ГДР купить было невозможно. На границе Восточного и Западного Берлина тогда находилось несколько обменных пунктов, где можно было обменять восточногерманские марки на западные и наоборот. Папа довольно неплохо владел немецким, одет был в верхнюю одежду немецкого производства, выглядел солидно и внешне ничем не отличался от немцев.
Конечно же объяснение с западноберлинским полицаем было бы весьма нежелательным, но ещё хуже было бы попасться американскому, английскому или французскому военному патрулю. Последствиями этого были бы скандал, немедленная высылка из Германии и серьёзные неприятности в СССР. Но папу Бог миловал. Он купил маме швейцарские золотые часы Doxa, французские духи Coty и что-то ещё.
Когда я ездил с папой в Берлин, то помню, что при въезде в город у водителей проверяли какие-то документы – то ли специальный пропуск, то ли личный паспорт. Может это было связано с тем, что ещё не было Берлинской стены, и сообщение между Восточным и Западным Берлином было относительно свободным. Поэтому у въезда в Берлин была небольшая очередь автомобилей на проверку документов.
Мама работала в магазине Военторга, который находился в нашем городке. Иногда она поездом ездила в командировки в небольшой город Лосса недалеко от Галле, где находилась одна из баз Военторга.
На одной из центральных улиц Галле находился магазин “Международная книга” (вывеска была на русском языке). Продавщицы были русские, жёны командированных. В этом магазине родители купили 5-й том Большой Советской энциклопедии, "Книгу о вкусной и здоровой пище" и ещё кое-какие книги.
Телевизора в нашей квартире не было и папа купил небольшой ламповый радиоприёмник в деревянном корпусе. По вечерам, наряду с музыкой, он иногда слушал “Голос Америки”, “Радио Освобождение”, БиБиСи и другие запрещённые радиостанции. В ГДР в отличие от СССР их не глушили и слышимость была отличной.
Папа выписывал и читал немецкие журналы “Neue Berliner Illustrierte”, “Zeit im Bild” и советский журнал “Охота и охотничье хозяйство”, а для меня выписывал “Пионерскую правду”. Политуправление Группы советских войск в Германии издавало для советских граждан газету “Советское слово”, но родители читали её редко.
Теперь об охоте. В те годы немцам запрещалось иметь охотничье оружие. Поэтому всякого дикого зверья там развелось предостаточно. Немецкие крестьяне через своих председателей кооперативов и бургомистров часто обращались в советские комендатуры с просьбами прислать охотников в тот или иной район, где кабаны и зайцы сильно портили им посевы.
Мой отец, получивший хороший охотничий опыт ещё во время своей первой загранкомандировки в Монголию, был избран руководителем охотколлектива нашего городка. В военной комендатуре на Reilstrasse ему даже был выделен отдельный кабинет, где папа хранил в железном шкафу охотничьи ружья и патроны. Перед каждой охотой он выдавал их под расписку в специальном журнале, а после охоты ружья и неизрасходованные патроны принимал обратно. Для себя папа постоянно хранил дома два двуствольных ружья (с горизонтальными и вертикальными стволами) и малокалиберную винтовку.
Кроме того он использовал в качестве охотничьего ножа старый фашистский кинжал со свастикой, изготовленный из отличной золингенской стали. Его он применял для разрезки шкур и разделки туш убитых кабанов. Я хотел взять на память ножны от этого кинжала и привезти их в Москву, но в Бресте таможенник у меня их отобрал. Почему – мне до сих пор непонятно.
На охоту выезжали обычно в субботу вечером или в воскресенье утром. Большинство офицеров и железнодорожников ехали в кузовах грузовиков, а папа – на одной из своих машин, чаще всего с Цаубитцером. Тот был отменный стрелок с прекрасным зрением. На одной охоте он метров со ста увидел и подстрелил из отцовской малокалиберной винтовки зайца. Цаубитцер и другие немецкие шофера в накладе не оставались – папа всегда делился с ними охотничьими трофеями. Для них это было немаловажно, т.к. в ГДР ещё была карточная система и с продуктами было туговато. Хотя мы, советские, тогда ни в чём не нуждались.
Иногда папа брал на охоту и меня – но только на уток и зайцев, а на кабанов – никогда, разумно считая, что раненый кабан очень опасен. Из некоторых убитых на охоте зверей и птиц (горностай, серна, фазан и болотный лунь) папа заказал в мастерской изготовление чучел.
Любимцем нашего городка был охотничий пёс по кличке Пароль породы короткошёрстная легавая. Его хозяином был полковник Толока. Паролька был очень умный и добродушный пёс, как говорят, свой в дoску. Единственно кого он ненавидел, так это кошек. Он за ними всегда гонялся, но никогда не догонял. Толока часто брал его с собой на охоту, где Пароль доставал из воды убитых уток.
Как-то раз мы с отцом поехали на рыбалку. Возле одного водоёма он взял напрокат у немецкого крестьянина лодку и мы стали ловить. Когда у меня клюнуло, я поднял удочку и обомлел. Подумал, что вытащил из воды змею. Но папа меня успокоил, сказав, что это угорь - очень ценная рыба. Вскоре и он вытащил угря. Мы их привезли домой и пустили в ванную. Было интересно наблюдать, как они в ванной плавают, будто две черные змеи. Потом мама их пожарила и мы их с удовольствием съели.
Мама часто посылала меня в ближайшие немецкие магазины для покупки хлеба, молока и овощей. За мясом и рыбой она ходила сама. На улице Reichardtstrasse была мясная лавка, владельцу которой она заказывала говяжьи языки. Папа часто привозил из г. Тале в бумажном пакете очень вкусные пирожные. И ещё мне очень нравился немецкий лимонад. А папа любил немецкое пиво “Doppelbock”. В городе был магазин под названием “Kolonialwaren”, в котором продавались овощи, фрукты и пряности из тропических стран. В этом магазине родители однажды купили мне кокосовый орех, который я впервые увидел и попробовал.
Интереснейшим событием было проведение в Галле 8 августа 1954 г. крупной автомотогонки. На западном берегу реки Заале, в парковой зоне была выделена специальная кольцевая трасса длиной свыше 5 км. Участвовало большое количество гоночных мотоциклов и автомобилей всех классов и формул из многих городов как Восточной, так и Западной Германии. День был тёплым, солнечным. Зрителей было очень много. Присутствовала, наверное, вся советская колония. Мы заняли удобное место недалеко от старта. Папа даже прихватил с собой бинокль. Впечатления от гонки для меня были потрясающими. Мотогонки местного масштаба часто проводились по выходным дням на городском стадионе и я их тоже иногда посещал.
Летом 1954 г. советские школы открылись во многих городах ГДР, где были расквартированы советские военнослужащие. Тогда же и в Галле открылась школа №55, в которую я пошёл учиться в сентябре 1954 г. Школа находилась тогда на Johann-Andreas-Segner-Strasse в П-образном трёхэтажном здании. А в здании напротив школы тогда размещался Оперативный сектор КГБ земли Саксония-Анхальт.
Каждое учебное утро возле нашего городка, точнее на площади Rosa Luxemburg Platz, нас забирал старый довоенный автобус и отвозил в школу. Обратно домой мы возвращались кто как. Я иногда ехал на трамвае (мама мне давала деньги на билет), иногда с кем-нибудь из ребят на служебной машине их отцов, вероятно служивших в Оперсекторе. Мой папа никогда за мной не приезжал.
Когда я однажды серьёзно заболел (кажется воспалением лёгких), то меня положили в советский военный госпиталь, который находился совсем недалеко от городка - на улице Advokatenweg. Помимо врачей, меня обслуживал ещё и солдат-медбрат, который заставлял меня принимать какое-то противное на вкус лекарство.
Моими товарищами в городке и одноклассниками были Олег Иващенко, Миша Пономаренко, Толя Заклёпный, Андрей Ткаченко и Валера Кривых.
Как-то мы с Мишей ходили по закуткам нашего городка и он нашёл в одном подъезде под лестницей пыльный и ржавый пистолет системы Коровина. Этим небольшим пистолетом скрытого ношения калибра 6,35 мм в основном были вооружены офицеры СМЕРШа (во время войны) и МГБ. Кому-то из них этот пистолет видимо стал не нужен, а может был неисправен, и он его выбросил. Миша показал его своему отцу. Тот осмотрел пистолет, убедился, что патронов в нём нет, и вернул сыну. Как же я тогда завидовал Мише!
Чтобы я не слишком скучал, папа купил мне велосипед “Simson Suhl”, пневматическое ружьё и недорогой пластмассовый фотоаппарат "Pouva Start", снимавший на широкую плёнку.
Я тогда довольно много и охотно фотографировал в Галле и других местах. Особенно любил снимать современные легковые автомобили западных марок, приезжавшие из Западной Германии. Большинство же легковых автомобилей в ГДР были тогда устаревших довоенных моделей, не представлявших для меня интереса.
Фотоаппарат и ружьё я потом привёз в СССР, а велосипед пришлось оставить в Галле.
Когда я отмечал свой день рождения, то пригласил моих товарищей. Мама накрыла нам стол, где были лимонад, пирожные, фрукты, конфеты и чай. Всех подарков я не помню, но Андрей Ткаченко подарил мне книгу Ж.Вернa “Дети капитана Гранта”, а Володя Пономаренко (младший брат Миши)- поздравительную открытку, которые до сих пор хранятся у меня.
В наш городок заходили и немецкие мальчишки из ближайших домов. Мы дружили с ними, хотя и не так близко. Вместе катались на велосипедах, на карусели, угощали друг друга конфетами.
Наш жилой городок был не единственным в Галле, так как учившиеся в нашей школе дети не все проживали на Ernestusstrasse. Одним из моих соучеников был мальчик по фамилии Томсон. Его отец был начальником штаба танкового полка, дислоцированного в районе Хайде. И мальчик проживал с родителями именно там. Но сам я в Хайде никогда не был и про тот городок ничего не знаю.
Немного о климате. Зима в Германии была противной - туманы, изморось, дым от сжигания в печах бурого угля. Солнца мало. При мне первый снег в Галле выпал только в новогоднюю ночь 1955 г.,как раз когда мы выходили из клуба, и пролежал всего 10-12 дней. Зато весна наступила рано – уже в марте все ходили в лёгких пальто и плащах.
Покидали мы Германию 16 марта 1955 г. Мама плакала – ей так не хотелось уезжать. Накануне этого сотрудники предприятия в г. Тале подарили папе небольшую картину заводского художника с видом города и предприятия. На обороте картины была сделана дарственная надпись с подписями руководителей и основных специалистов. Картина эта до сих пор висит у меня дома.
Основную часть вещей, приобретенных в ГДР, родители бережно упаковали в деревянный сундук и заранее отправили его железной дорогой в Москву. Это называлось “отправить малой скоростью”. В сундук была вложена опись имущества. Однако позже, по прибытии сундука в Москву выяснилось, что кое-какие вещи брестские таможенники прибрали к рукам. Остальные вещи мы упаковали в чемоданы и повезли с собой.
В последний раз из Галле в Берлин мы ехали на машине Хайдриха по автобану Берлин-Мюнхен, построенному в конце 30-х годов. Автобан был тогда самым протяженным в Германии, 4-х полосным, с разделительным газоном. Несущая поверхность автобана была из плотно пригнанных бетонных плит. На некоторых прямых участках разделительного газона не было. Эти участки использовались в конце войны для взлета и посадки немецких боевых самолетов, участвовавших в воздушных боях с авиацией союзников. После войны эти участки автобана использовались летом по выходным дням для проведения авто- и мотогонок местного значения.
По пути в Берлин нам иногда встречались американские военные грузовики, ехавшие через территорию ГДР из Западного Берлина в Баварию, которая входила в американскую оккупационную зону ФРГ.
В Берлине у вокзала папа очень сердечно простился с Хайдрихом. Вскоре мы сели на поезд Берлин-Москва и отбыли в СССР.
В 1987 г. я по туристской путевке посетил ГДР. С ведома руководителя тургруппы я немного отклонился от маршрута и осмотрел в Берлине свой бывший интернат и свою школу (причем она ещё действовала), а в Галле – улицу Ernestusstrasse. Будки охраны, шлагбаума и сплошного забора в конце улицы уже не было, как не было уже газовых фонарей, а в наших домах жили обычные немецкие граждане. В здании, где находился магазин Военторга и работала мама, теперь расположена Консерватория им. Генделя. В остальном улица почти не изменилась.
Осмотреть здание бывшей советской школы №55 на улице Johann-Andreas-Segner-Strasse у меня, к сожалению, времени не хватило.
Вот такая моя ностальгия.
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума